Карта паук косынка коврик: Играть в карты онлайн бесплатно без регистрации. Пасьянсы: Косынка, Дурак, Паук, Коврик.

«Косынка», «Паук», «Коврик» и другие. Игра …. Реформал.

Основные сведения:

Наиболее популярные страницы домена:

• Пасьянсы онлайн: «Косынка», «Паук», «Коврик» и другие. Игра в «Дурака» онлайн с другими игроками.

  Крупнейший сайт с карточными играми онлайн. Дурак онлайн, пасьянс Косынка, пасьянс Паук и ещё сотни карточных игр.

• Пасьянс «Желание»

  Соберите все карты на основаниях. Основания (вверху): На карту можно положить карту на единицу большего достоинства без учёта масти, в том числе туза на короля. Игровые ячейки: Карты можно только заби…

Другие домены этого хостинг-провайдера (Selectel SPb):

myarh.ru

164670.ru

101baza.ru

plantopedia.ru

mebelstyle.ru

topcreator.org

Географическое распределение аудитории для razlozhi.

ru:

Показать больше

Информация о домене:

Другие домены, которые могут быть вам интересны:

thinkofu.nextmp.net

exetech-smartwatches.com

pharmacokinetica.ru

6225.mywatchmegrowvideo.com

canveasy.com

kartabita.ru — КартаБита — играть в пасьянс Косынка, Паук, Солите.

..

Kartabita.ru receives any estimated 4,703 unique visitors and 28,218 unique page views per day. Revenue gained from these much visits may be $56 per day from various advertising sources. The estimated worth of site is $47,406. Alexa global rank is 85,815. Maximum no. of users comes from Russia. Rank in Russia is 3,949.

Filanco LLC is ISP, hosted on IP 77.87.215.138 in Country Russia.

META INFORMATION

Title

КартаБита — играть в пасьянс Косынка, Паук, Солитер онлайн бесплатно и другие карточные игры

Description

КартаБита.ру представляет пасьянсы Косынка, Солитер, Коврик и Паук, которые на 100% сходится. Играть в пасьянс Паук, Косынку и Солитер онлайн бесплатно можно на нашем сайте, без регистрации. Вы также найдете описание паука в 2 масти, пасьянса косынка, сможете оценить его сходимость и играть в бесплатные карточные игры онлайн.

Keywords

—

Content Type

utf-8

Alexa rank

Maximum Traffic Received	Russia
Rank in Russia	3949
Alexa Rank	85815
Rank Declined in last 3 Months	+16979
Reach Rank	113931
Daily unique visits	4703
Daily Page Views	28218
Income Per Day	$56. 44
Estimated worth	$47406

ALEXA GRAPHICS

GENERAL HTML INFORMATION

HTML SIZE INFORMATION

Text / Code Ratio
41.12 %

kartabita.ru has a website text/code ratio of 41. 12 %. Search engine crawlers tend to not pick up pages with inadequate content.

IMPORTANT HTML TAGS AND COUNTS

Titles

h2

h3

h4

SEE MORE

Text Styling

COLOR ANALYSIS

• #00a878
• #18a878
• #f0f0f0
• #f06060
• #d8d8d8
• #60c0a8
• #90d8c0
• #c0c0c0
• #a8d8d8
• #ff6060
• #a87860
• #606060
• #909090
• #787878
• #a8a8a8
• #187860
• #484848
• #6078a8
• #306090
• #18a8f0
• #f09090

WEBSITE SERVER INFORMATION

• Service Provider (ISP)
• Filanco LLC
• Hosted IP Address
• 77. 87.215.138
• Hosted Country
• Russia
• Host Region
• St.-Petersburg , St Petersburg
• Latitude and Longitude
• 59.8981 : 30.2619

WEBSITES USING THE SAME C CLASS IP

Icon	Domain	IP	Alexa Rank
	Newsland.com	77.87.215.165	63. 419
	Detskoevremya.org	77.87.215.243	1.999.782
	Foto.ru	77.87.215.34	62.421

COUNTRIES
More

• Benin1 site
• Kenya13 site
• Portugal114 site
• Guinea8 site
• Cayman Islands1 site
• Panama3 site
• Sweden435 site
• Ghana2 site
• Dominican Republi. ..2 site
• Cyprus9 site
• Egypt9 site
• Spain622 site

Last Updated Websites

• Singemp3.com
• Allmovieshub.mobi
• Ai-Techpark.com
• Mallumv.cc
• Mancosaconnect.ac.za
• x***.com.pk
• Aedownloadpro.com
• p****otor.org
• Infoguidesouthafrica.com
• Brazzersvk.com
• Sharif.edu
• Cs.ipm.ac.ir

Last viewed websites

• Kartabita.ru
• Admpodolsk.ru
• Shopify. co.za
• Al-Tatbiqat.com
• Aztexasholdem.com
• Camvideos.me
• Smdutyfree.com
• Croxyproxy.rocks
• Durtypa***.com
• Naijabang.com
• Pumpscout.com
• L2J.co.kr

LASTEST ANALYZED WEBSITES

• Ai-Techpark.com
• x***.com.pk
• p****otor.org
• Infoguidesouthafrica.com
• Sharif.edu
• Cs.ipm.ac.ir
• Ipm.ir
• Tabnak.ir
• Hpc.ipm.ac.ir
• Turin. ipm.ir
• 123Moviehub.com
• Eliaa.pro

HOW DO I REMOVE MY WEBSITE ?

REPORT THIS WEBSITE

‘Паук с семью ногами’ Нода Гоша

Полуденный свет проникает сквозь шторы в гостиной и раздражает меня. Мерцая на моих веках, меня будит красно-белое включение и выключение.

Красный. Нагревать. Белый. Прохладный. Густым заварным воздухом трудно дышать. Последние пряди сна покидают мое тело. Жарко. Вот этот скребущий звук. Моя инвалидная коляска поворачивается и следует за моим телом, когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть.

Это Арчи.

Он чешется. Он делает это снова. Пальцы Арчи впиваются в желтую пену, его лицо сосредоточенно сморщивается. Он чешет сиденье своего стула. Если бы он был жив, он бы уже стер его дочиста. Над его пальцами складки штанины приколоты к культе. Два десятилетия назад культя была единственной частью его левой ноги, сохранившейся после битвы за Нормандию. Еще меньше его разум вернулся.

Медсестра Сара убирает руку Арчи. Он смотрит ей в лицо, дикие глаза напоминают лошади, напрягающие удила.

«Лерррргх, эуррррхх», — говорит он, и другие звуки, лишенные смысла. Но отчаяние в его голосе ясно. Я отвожу взгляд на полированное дерево радиограммы. Мое отражение оглядывается. Пучки жестких волос трепещут на моей голове, словно часы-одуванчик в последние дни лета. Плоть с капюшоном обволакивает мои глаза.

В свои девяносто я, Гарольд Джонстон, являюсь старейшим жителем Эббифилд Хаус. У меня острая память, надежный слух и хорошее для человека моих лет зрение.

Кружевные занавески развеваются, как нижние юбки, на окне, раздается тонкий собачий визг. Восточная дама идет по тропинке с загорелым ребенком, тянущим поводья, как маленький пони. Коричневые лица сейчас стали обычным явлением. Когда-то они были такой же редкостью, как экзотические птицы. Теперь они приезжают с тетями, дядями и двоюродными братьями и селятся в рабочих избах возле вокзала. Они происходят из Индии, Китая и Сингапура. Они работают на чулочно-носочных фабриках или занимают должности в новом университете. Их лица озабочены, но полны достоинства.

Ни один из них не был так благороден, как туземцы, которых я знал в детстве.

Паук ползает по штанине. Я поднимаю руку, чтобы стряхнуть его с серого габардина, и замечаю, что у существа отсутствует конечность, а его асимметричная походка неестественна.

Смуглые лица, эта неправильная походка и жара возвращают меня назад.

Я переношусь на равнины Кентербери, в самое памятное лето моей юности.

Мы прибываем в порт Литтелтон, Новая Зеландия, сентябрь 1881 года. Меня поражает, как круто поднимаются горы вдали от гавани. Туземец в элегантном костюме помогает нам погрузить наши вещи в карету. Его колено сгибается не в ту сторону, иссохшая нога волочится за ним, царапая землю. Я смотрю на его уродство. Отец делает мне выговор, бросает веревку и просит помочь закрепить стволы. Моя сестра Виктория смотрит на мужчину, но отец не замечает. Он не видит, как мужчина улыбается Виктории. Это теплая приветливая улыбка.

Моя сестра улыбается ему в ответ.

Я был маленьким для своих восьми лет. В пятнадцать лет Виктория возвышалась надо мной. В путешествии я дергал ее за волосы или сбивал с нее шляпу. Я спотыкался о ее взъерошенные юбки, пытаясь подобрать свой волчок, когда он приземлялся рядом с ней. Я вел себя так, как будто мы оба были еще детьми. Умная пощечина напомнила мне, что она больше не ребенок. Ее черты были смутным эхом матери, которую я изо всех сил пытался вспомнить; она выросла.

Наш брат Роберт едва отлучился от груди, когда мы потеряли дорогую Маму. За четыре года после ее смерти он научился любить тетю Розу. В течение трехмесячного путешествия Роберт оплакивал ее, болезненное напоминание о том, как я скучал по теплым объятиям моей тети. Нас доверили грубой заботе Агнес, румяной дочери батрака. У нее были волосы цвета желудей, и она больше привыкла ухаживать за овцами и свиньями, чем за детьми. Агнес ухватилась за шанс стать нашей помощницей. Она упустила возможность отправиться в колонии, когда ее жених заболел туберкулезом и умер.

Я молча плакал в пути; очень боялся, что отец увидит мои слезы.

Мы прибыли в город Крайстчерч одновременно с ударом десяти колоколов. Они были отлиты в старой литейной мастерской отца в Англии. Колокола предназначались для собора Крайст-Черч, скромной церкви, которую вскоре предстояло освятить. Она была не больше, чем наша приходская церковь дома.

Отец получил должность менеджера на литейном заводе в Крайстчерче. Он неодобрительно хмыкнул в сторону деревянного коттеджа, купленного для нас на Коломбо-роуд, в поселении под названием Сиденхем. Здание было скромным. Там была буфетная с дубовым столом на толстых ножках и флигель с выгребной ямой. Это было рядом со школой, которую я должен был посещать, поэтому отец решил, что мы останемся там на несколько месяцев. Он планировал со временем переехать в более подходящее место. Он надеялся, что его познакомят с Кентерберийским клубом, где он может познакомиться с другими джентльменами.

«В Крайстчерче, — предупредил он нас, — низшие классы имеют тенденцию смешиваться с благородными людьми. Нужно быть избирательным в том, с кем говорить». Виктория покачала головой, желая показать отцу, что поняла.

— Дома Бэзил Генри сказал, что простые люди воняют, — сказал я. «Он сказал, что чувствовал их запах, когда они шли на рынок». Я скривился. — Здесь много простых людей?

«Есть, и ты должен научиться их распознавать».

Позже Виктория натянула прядь волос на подбородок, чтобы получилась борода, и передразнила строгое предупреждение отца. Мы с Робертом рассмеялись.

Наш отец был занят на литейном заводе. Мы очень мало видели его в те первые месяцы. Это было жаркое лето, и холмы на юге выгорели до ярко-коричневого цвета. Мы с Робертом развлекались на свежем воздухе.

Сначала Виктория погрузилась в книги и вышивание. Однако вскоре стало ясно, что мы можем делать все, что захотим. Выйдя из-под бдительного ока тети Розы, было легко ускользнуть от Агнес. Моя сестра гуляла в Домене. Иногда Роберт плелся за ней, дергая за юбку.

«Возьми меня», — кричал он. Но Виктория трясла перед ним зонтиком.

«Уйди с тобой», — говорила она. «Теперь я леди. Я не гуляю с детьми». Иногда наша сестра возвращалась с соломой в волосах, в шляпе набекрень. В те дни она не выглядела как леди.

Агнес уговорила меня взять Роберта.

«Держи его подальше от меня» и т.д. У меня достаточно дел». Мы прошли много миль, а потом сбрасывали ботинки и шевелили пальцами ног в выжженной траве. Горы на западе казались такими большими в ясный день.

Мы заглянули в витрины. Мы бродили по сельской местности, встречая незнакомые деревья и птиц. Мы бросали в реку камешки, лепили из глины пироги и мастерили оружие из веток. Дома Агнес почти не мешала нашей игре. Мы часами бездельничали с нашими волчками и обручами. Иногда я клала книгу поверх испачканных грязью бриджей и читала Роберту.

Смех мальчиков Сиденхемов просачивался сквозь окна. Прислушиваясь к предостережениям отца, я какое-то время держался от них подальше, потому что знал, что они распространены. Но их радостные крики были так привлекательны. Через несколько недель я уже не мог сопротивляться. Я начал с ними разговаривать. Странный акцент мальчиков было трудно понять. Пришлось просить их повторить. Долговязые мальчики , как их называли, приняли меня и моего брата в свои ряды. Они называли нас Роб и Гарри.

«Расскажи нам о старой стране, расскажи!» Они хотели услышать о доме, которого никогда не знали. Мне немного стыдно признаться, что я сильно преувеличил, рассказывая истории о чаепитии с Ее Величеством и о сбежавшем из цирка льве.

Однажды толстяк вырвал у меня обруч.

«Дай, дай мне это мое».

Из-за вялых движений языка его голос звучал медленно, как будто рот был полон патоки.

Откуда ни возьмись прибежал еще один мальчик лет восьми-девяти.

«Оставь его в покое, Билли Джонс, — крикнул новенький, — или я скажу твоей маме». Мы смотрели, как Билли бросил мой обруч и убежал, оставляя за собой полосу слюны.

«Спасибо». Я был напуган, но рад, что не потерял свою игрушку. — Спасибо, — сказал я мальчику. Его костлявые колени продырявили штаны. «Как вас зовут?»

— Мэтью Маквильямс, — сказал мальчик. «Билли простой, но он не причинит вреда».

«Я Гарольд. Гарольд Джонстон, но люди зовут меня Гарри. Я пытался говорить, как долговязый мальчишка, но слова казались мне странными.

Мы сидели на низкой стене и разговаривали. Мэтью тоже потерял мать. Она умерла от брюшного тифа, когда он был младенцем. У него был взрослый брат.

Я видел Мэтью на следующий день и еще через день. Вскоре мы подружились. Мы бежали по улице, уворачиваясь от паровых трамваев. Роберт последовал за нами. Мы пускали слюни от бисквитного запаха фабрики на улице Святого Асафа. Мы наблюдали, как скот гонят на торговые дворы, оставляя за собой кучи навоза.

Однажды Мэтью сказал: «Мака сделала качели на веревке». Мы подбежали к дереву с веткой, нависшей над рекой Хиткот. Его брат связал веревку узлом. Мы качались часами. Позже мы поставили ловушки для животных и поплыли по реке. Наши ноги сморщились, как сухофрукты.

Мэтью потемнел на солнце до темно-коричневого цвета. Некоторые мальчики из Долговязого города говорили, что он негр, но я этого не видел. Кроме того, кроме человека в порту, мы никогда не видели в Крайстчерче никаких негров. Должно быть, они ошибались, потому что однажды утром к Мэтью и ко мне подошел человек с соломенными волосами. Мужчина взъерошил волосы моей подруги, кивнул мне и ушел.

— Это мой папа, — сказал Мэтью. «Он очень важен. Он организует собрания для заводских рабочих».

В ту ночь у отца была компания. Кто-то из литейного цеха был в гостях. Мужчина сидел в мягком кресле, курил трубку и выплевывал слова.

«Этот негодяй Джозеф Маквильямс погубит нас». Отец почесал свою перечную бороду, его лицо покраснело. Он кивнул в знак согласия. Мы с Робертом играли с деревянным паровозиком под столом с толстыми ножками. Я остановил руку брата своей. Я знал имя МакВильямс . Это было имя Мэтью. Я подумал, что будет благоразумнее больше не упоминать о моем новом друге.

В те дни отец был озабочен. До поздней ночи он корпел над книгами с цифрами и упрекал Агнес за неэкономность в еде. Я не позволил этим неприятным моментам все испортить. Я должен был пойти в школу через несколько недель и намеревался максимально использовать оставшиеся дни лета.

Были счастливые моменты. Когда отец подстригал бороду тяжелыми черными ножницами, я подбирал выпавшие пряди волос с каменных плит и со слюной приклеивал их к верхней губе, чтобы получились бакенбарды. Как Роберт смеялся.

Раз в неделю мы с Робертом смотрели, как отец чистил винтовку. Хотелось прикоснуться к гладкому стволу и полированному деревянному прикладу. Я вдыхал его хрустящий железный запах и мечтал выстрелить в воздух.

«Я вступил в Национальную стрелковую ассоциацию», — сказал он и показал нам фотографию в газете. «Это трофей, пояс Боллинджера». Я представил, как Пояс висит на нашей стене. Отец запер пистолет в сделанном им деревянном шкафу. Я хотел еще раз взглянуть на винтовку. Я хотел держать его, как если бы он был моим собственным. Я хотел потрогать пудреницу в форме капли, которая висела на крючке в шкафчике. Мне понравилась его кожаная текстура и запах пороха. Отец покрутил ключ сердцевидной дужкой, а затем сунул массивную связку ключей в карман.

Однажды рано утром мы с Робертом присоединились к Мэтью, чтобы посетить ферму его дяди. Туман висел над травой, и торфяная сырость наполняла воздух ароматом. Мы шли по грязной тропе. Вдалеке я заметил кривую фигуру, нечеткую фигуру в остатках тумана. Я узнал в нем туземца в костюме, который помогал нам в гавани. У него была выраженная хромота, его колено указывало назад, как у лошади.

«Мака, а Мака! Были здесь.» Мэтью подбежал к нему. Лицо мужчины расплылось в улыбке. Я беспокойно заерзал, когда увидел Мэтью рядом с его братом. У них были одинаковые изогнутые губы, тяжелые брови и смуглый цвет лица. У меня пересохло во рту, а щеки вспыхнули жаром, когда я понял, что парни из Долговязого города были правы. Мэтью обнял своего смуглого брата. Нельзя было отрицать тот факт, что мой друг был темнокожим. Пусть он и был метисом, но он был туземцем!

И с этим пришло осознание, что мне все равно, что он негр. Я бы полюбил Мэтью, будь он зеленым, красным или синим.

Я просыпаюсь и смотрю на темнеющее небо сквозь узкие окна Эббифилда. В радиограмме звучит «» Веры Линн «Мы встретимся снова ». По лицу Арчи катится слеза. Я прожил долгую и насыщенную событиями жизнь, но есть вещи, произошедшие тем летом, которые до сих пор не дают мне покоя. Иногда я тоскую по утраченному. Роберт так и не вернулся с Великой войны, а Виктория давно ушла. В моем воображении Мэтью — такой же старик, как и я, с женой и внуками. По-моему, он живет на ферме. Вера Крунс — какой-то солнечный день . Песня напоминает мне, что есть люди, которым суждено больше никогда не встретиться.

«Это Мака, мой брат». Мэтью просиял.

— Давай я возьму это, Гарри, — сказала Мака и взяла корзину для пикника у меня из рук.

Вход на ферму имел резную перемычку. Мертвая нога Маки издала звук, волочась по влажной земле. Чур, чур. Затем приветствие дяди Тамы и хор кричащих цыплят заглушили скребущий звук. Мэтью говорил со своим дядей. Странные слова срываются с его языка, слова, которых я не понимаю. Я посмотрел на свои ноги.

«Хэре май!» Я не понял ее слов, но почувствовал теплоту объятий тети Мэтью; мягкость ее живота, ее материнский запах. Я уткнулся лицом в накрахмаленный белый фартук, повязанный вокруг ее талии.

«Ты Гарри?» — сказала тетя Моана, отстраняясь. У нее была татуировка на подбородке. Я видел в музее картины с татуированными дамами. Эти картины испугали меня. Но тетя Моана выглядела странно красивой с этими отметинами на морщинистом лице. Она прижала свой лоб к моему. Я вдыхал ее запах, впитывал теплоту ее улыбки.

Трудно забыть радость бега по пятнистому свету под кроной. Смех.

«Киа Макона, наслаждайся», — сказала тетя Моана и подала нам мясо и овощи, которые она приготовила на горячих камнях, присыпанных землей. Воздух был неподвижным, горячим и влажным. Дядя Тама налил каждому из нас по стакану золотого сидра. Он сам его сварил. Фруктовые пузырьки лопнули на моем языке. Пить сидр дядюшки Тамы было интереснее, чем пить чай с королевой Викторией. Я был взрослым мужчиной, выпивал с другими мужчинами. Роберт сделал глоток из моего стакана, а затем побежал за Мэтью, чтобы посмотреть на ослов и свиней.

Мака достал из кармана перочинный нож и кусок дерева. Он вырезал амулет, человеческую фигуру, около дюйма длиной. Он показал мне, как держать нож, и я отрезал немного дерева сбоку. Когда Роберт вернулся, Мака дала ему фигурку. Он держал его в своей липкой руке, провел пальцем по вырезанным чертам лица. На ковер заполз паук. Я уже собирался разбить его камнем, когда Мака положил свою руку на мою.

— Оставьте его в покое, — сказал он. «У него нет ноги, но он все еще может ходить. Он нездоров, но он одно из творений Божьих». Он позволил пауку пройти по тыльной стороне ладони, где я смог сосчитать его ноги; раз, два, потом шевельнулось… раз, два, три, четыре, опять шевельнулось, а я вел счет: пять, шесть, семь». Мака улыбнулась, когда паук сделал шелковую линию и спустился на коричневую траву.

Дядя Тама принес свистульку и наиграл мелодию. Мака подпевал. Тетя Моана стучала сковородкой, как в бубен. Мэтью спел гармонию. Я легла на ковер и уставилась в безоблачное небо. Я щурился на солнце полузакрытыми глазами. Впервые после потери матери моя жизнь была полной.

Казалось, наше бесконечное лето будет поддерживать нас вечно. По выходным Мака водила нас на рыбалку. Если в город приезжал карнавал, хотя отец постоянно был занят, Мака следит, чтобы мы ничего не пропустили. Иногда он водил нас на пляж и строил замки на своеобразном сером песке.

Регулярно выступали звонари собора. Я гордился их усилиями, потому что колокола были изготовлены в старой литейной мастерской отца. Однажды в воскресенье Мака подошла к Роберту, Виктории и мне, когда мы шли возле собора. Он улыбнулся и пожал нам руки по очереди. В своем лучшем воскресном костюме он казался идеальным джентльменом. Прохожие оборачивались, чтобы посмотреть на него, поскольку он стоял высокий и гордый, несмотря на деформированную ногу. Я был рад быть его другом. Роберт подбежал к Маке и чуть не сбил его с ног, схватившись за здоровую ногу. Виктория улыбнулась, густо покраснев.

«Ма – мастер Маквильямс», – сказала она.

«Мисс Джонстон, как поживаете?»

Между ними обменялись не только словами. Казалось, что они разговаривают друг с другом глазами. Мне пришло в голову, что Мака и Виктория знали друг друга.

Моя сестра все больше углублялась в общество. Она рисовала акварелью с барышнями из благовоспитанных семей, с которыми отец очень хотел ее познакомить. Возможно, кто-то из ее новых компаньонов знал Маку, и поэтому они познакомились. Отец хотел, чтобы моя сестра встретила подходящего жениха. Я надеялся, что Мака может быть той самой. Тогда мы стали бы настоящими братьями.

Роберт, Мэтью и я регулярно навещали Моану и Таму на ферме. Они редко выезжали в город. Я начал любить их как свою семью. От них я выучил несколько слов маори. Однажды Агнес услышала, как я кричу кури бездомной собаке. Она выходила из дома, чтобы вылить какую-то гадость. Она сильно ударила меня, и у меня перехватило дыхание.

— Твой отец не допустит, чтобы ты говорил по-туземному, — предупредила она. «И пока я этим занимаюсь, — продолжала она, — я бы посоветовала вам не проводить так много времени с этими мальчиками из Маквильямса. Твой отец не замечает многого из того, что здесь происходит, но , что он не потерпит». Я забыл позицию отца по этим вопросам. Я выкинул из головы случай, когда мы посетили джентльмена из его клуба в Англии. Отец отказался пить чай, который подавал чернокожий. Его презрение к низшим классам превзошло его ненависть к тому, что он считал низшими расами. Мечта о Маке как о зяте с грохотом полетела в канаву вместе с растительной водой Агнес.

I На следующий день небо заволокли черные тучи, и шел дождь, пока Коломбо-роуд не затопило. Мы с Робертом остались дома и смотрели, как через дорогу переплывают утки. Лето закончилось.

Я снова увидел Мэтью в школе в Сайденхэме. Я никому не говорил дома, что мы играли вместе. Роберт время от времени спрашивал, почему мы больше не посещаем ферму, но я обманывал его ложью.

Однажды в воскресенье мне представилась возможность. Остальные ушли в церковь, а я остался дома с зубной болью. Агнес отсутствовала, чтобы увидеть своего нового кавалера Эндрю, новозеландца, который хрипел, как волынка, когда говорил. Отец оставил свою огромную связку ключей на дубовом столе. Я нашел ключ в форме сердца. Я убедился, что вокруг никого нет, и подошел к стрелковому шкафу.

Моя челюсть дала мне толчок боли.

Я сильнее сосал гвоздику, которую дала мне Агнес. Шкаф открылся легко. Я снял с крючка каплевидный мешочек с пудрой. Я поднес его к носу, вдохнул ядовитый запах пороха, потрогал мягкую кожу. Я уже собирался вытащить винтовку, когда услышал повышенные голоса. Одним плавным движением я уронил пудреницу на пол шкафа, захлопнул дверцу, повернул ключ и поставил всю пачку на стол.

Сначала я не мог понять, почему отец кричит. Я не думал, что меня видели. Роберт ворвался, как маленькая собачка, прямо под стол с толстыми ножками. Он что-то промямлил. Видел их вместе .

Кто? Я срочно спросил. Но тут вошел отец. Его ярость заставила щетинистую плоть под подбородком задрожать. Виктория последовала за ним, опустив глаза.

Нас с Робертом отправили в нашу комнату. Мы мало слышали о последовавшей ссоре.

Позже нас выпустили, но мы настороженно молчали. У отца и Виктории были угрюмые лица. У Агнес был выходной, и мы планировали пообедать в гостинице. Однако, когда небо потемнело, нас с Робертом отправили спать без ужина. Наши животы заурчали, и только приглушенный звук выговоров отца поддерживал нас.

Я лежу рядом с Робертом. Сон ускользает от меня. С самого начала я помню, что не вернул пудреницу на крючок в шкафу. Я резко сажусь. Роберт шевелится, но в доме все тихо. Никакой полоски света от лампы под нашей дверью. Никакого ноющего гула отца, ругающего Викторию. Никаких столкновений и стука сковородок Агнес. Я на цыпочках пересекаю комнату и поворачиваю медную ручку. Он скрипит.

Мой зуб заставляет меня морщиться от боли, но меня успокаивает звонкий вой храпа отца. Я осматриваю буфетную при лунном свете. Я провожу руками по холодному дубовому столу, чтобы проверить, не оставил ли отец свои ключи. Солонка опрокидывается, катится по столу. Я ловлю его до того, как он падает на каменный пол. Я болен. Я голоден и обеспокоен.

Я думаю, отец должен быть расстроен чем-то другим. Он не заметит потерянный мешочек с пудрой. У меня есть время заменить его. Сквозняк льется из щели под дверью Виктории, отвлекая меня. Хотел бы я надеть носки, когда бреду по каменному полу.

— Виктория, — шепчу я с придыханием, — Виктория, он тебя избил? Я вхожу в ее спальню, чтобы спросить, какое наказание применил отец. Я надеюсь выяснить, в чем заключалась ее неосмотрительность в первую очередь. Я толкаю ее дверь, думая, что она простит это вторжение, так как я беспокоюсь о ее благополучии. Занавески влетают, как дикие демоны, в распахнутое окно. Моя сестра не в своей постели.

Я натягиваю одну из курток Виктории для защиты от пронизывающего ветра и босиком вылезаю из ее окна. Я должен прикусить язык, чтобы не закричать, когда наступлю на зазубренный камень.

Чур, чур.

Этот скрипучий звук. Это не имеет никакого смысла, но странно успокаивает.

Чур, чур.

Ветер свистит, как кипящий чайник. Кажется, я вообразил себе этот шум. Я оглядываюсь на залитый лунным светом задний двор. Я слышу это снова.

Чур, чур.

Я выскальзываю из нашего двора и иду по знакомой дороге в школу. Кажется, что звук исходит из этого направления.

При лунном свете появляются призрачные тени. Они движутся на ветру. Я слышу низкий стон. Затем еще один. Другой голос. Я следую за звуками, не зная, что это за звуки. Я спотыкаюсь о кучу обручей на территории школы и следую за стонами со стороны здания. Аспект защищен от просмотра улиц.

Я чувствую, что нахожусь рядом с источником звука. Я слышу пыхтение. Я ступаю так же тихо, не зная, что я найду. Что-то наводит меня на мысли об отцовской винтовке. Я медлю, прежде чем свернуть за угол. Мои глаза привыкли к слабому серебристому лунному свету.

Я вижу пару шаровар, сгорбленных на земле в лунном свете. Они выглядят как выброшенные ноги. Я вижу, как Мака прижимается к кому-то на стене. Под навесом темно, но я вижу, как его тело прижимается к ней. Против моей сестры. Я почти кричу, но понимаю, что они обнимаются. Ее корсет частично расшнурован. Я хочу отвести взгляд, но не могу. Грудь Виктории обнажена. В бледном свете бриджи Маки кажутся обтянутыми его ботинками. Одно голое колено гротескно смотрит назад.

Он хрюкает и толкает Викторию. Сильнее. Быстрее. Вдалеке воет животное. Ветер на мгновение успокаивается. Я опасаюсь за безопасность моей сестры, когда она испускает содрогающийся крик, ее рыдания едва слышны. Я слышу одно слово.

Всегда.

Ей не грозит смертельная опасность, хотя я не уверен в сохранности ее души.

Стук руки по моему плечу заставляет меня вскрикнуть от страха.

Виктория и Мака оборачиваются и видят нас с отцом на углу здания школы.

После того, как отец нашел нас, мне сказали вернуться в дом. Я не думаю, что когда-либо слышал его таким сердитым. Настолько разъяренный, что его голос превратился в краткие неподвижные вздохи.

Вернувшись, я обнаружил, что Роберт хнычет. Я попыталась успокоить свои дрожащие конечности, пока снова усыпляла его.

Вскоре после этого хлопнула дверь. Я напрягся, чтобы понять, о чем идет речь. Я услышал скрежет, затем еще один хлопок и настойчивые крики Виктории,

Нет, нет, не то!

Я окаменел в постели. Простыни согрелись вокруг меня, когда я в ужасе опорожнил мочевой пузырь.

Душевный плач.

Потом тишина.

Другой звук. Далекий хруст. Всхлип.

Кровать стала холоднее. И еще холоднее. А я лежал, стиснув зубы, не смея пошевелиться.

Когда я проснулся, в комнату лился дневной свет. Роберт плакал.

Я отправился в судомойню. Тяжелые черные ножницы отца лежали на дубовом столе рядом с перевернутой солонкой. Каменные плиты были покрыты длинными прядями волос. Волосы Виктории.

Я нашел свою сестру в постели с одной из ее воскресных шляпок, надвинутых на голову. Она сказала мне оставить ее в покое.

Я лежу в доме, который делил с другими на закате своей жизни. Я думаю о тех событиях более восьмидесятилетней давности. Сон ускользает от меня. Я думаю о том, как быстро было организовано наше возвращение в Англию после тех ужасных событий.

Думал ли Мака, что я предал его? Намеренно их отдали? Почему он насиловал мою сестру? Я так и не узнал, что с ним в конце концов случилось, точно не знаю.

Я периодически ходил в школу, пока мы ждали отъезда из Новой Зеландии.

Я никогда не видел Мэтью или Маку. К окнам их дома были прибиты деревянные доски. Я думал зайти на ферму Моаны и Тамы, но отец или Агнес следили за каждым нашим шагом.

Когда мы отплыли, Агнес не вернулась с нами в Англию. Эндрю, ее хрипящий новозеландец, предложил ей выйти за него замуж.

В Англии Роберт превратился в тихого, угрюмого ребенка. Люди начали шептаться, что он простой. Я тоже ужасно отвлекался и отставал на уроках. Мне снились ужасающие кошмары. Кошмары о той ужасной ночи и о том, что я обнаружил на следующий день. Вещи, которые я едва мог понять.

По возвращении в Англию отец начал наводить справки о замужестве Виктории. Некоторые из его решений были не очень амбициозными. Сапожник. Кузнец. Виктория по-прежнему носила французские береты, чтобы скрыть свое уродство, и заменила свои женственные платья свободными бесформенными платьями. Ни одно из предложений отца не осуществилось.

Моя сестра умерла от загадочной лихорадки через несколько месяцев после нашего возвращения. Врач вышел из комнаты, где лежала моя сестра, неся что-то в коричневом мешке. На мешке были темно-красные пятна. Увидев нас с Робертом за дверью, он покачал головой и велел нам отвернуться.

Я понял, что такое ужасающее содержимое коричневого мешка, только когда стал старше. Я понял, что сделала моя сестра и каковы были вероятные последствия. Но даже когда я сам стал мужчиной, меня все еще преследовало то, что произошло на следующее утро после того, как отец нашел нас на школьном дворе.

В тот понедельник, когда я пошел в школу, я был в бреду от недосыпания. Трость моего учителя стукнула меня по костяшкам пальцев из-за опечаток на грифельной доске.

После этого я слонялся у школьных ворот, но тут появилась Агнес, потянула меня за ухо и повела обратно на Коломбо-роуд.

Отец собирался отвести Викторию к преподобному Батлеру. Она молча плакала. Вокруг ее головы был повязан платок. Отец велел Агнес отвести Роберта во владения. В своем рассеянном состоянии мой отец оставил свой брелок на толстоножем столе. Как только дверь захлопнулась, я вынул ключ в форме сердца, повернул его в замке, чтобы переместить пудреницу на место.

Я открыл шкаф.

Холод пробежал от пальцев к ногам.

Мне не нужно было переустанавливать подсумок. Он висел именно там, где должен был быть. Кто-то повесил его на крюк рядом с винтовкой.

Я коснулся большим и указательным пальцами мешочка с порохом и обнаружил, что он пуст.

Накидка из паучьего шелка от Саймона Пирса и Николаса Годли

Роуз Этерингтон |

26 января 2012 г.
13 комментариев

Золотая накидка, сотканная из шелка более миллиона диких пауков, выставлена ​​в музее Виктории и Альберта в Лондоне.

Работая на Мадагаскаре, Саймон Пирс из Великобритании и Николас Годли из США создали ручную машину для сбора паучьего шелка на основе конструкции, разработанной более 100 лет назад.

Золотистых круговидных паука были собраны в дикой природе, запряжены в машину, чтобы можно было извлекать шелк и снова выпускать его на волю в конце каждого дня.

Паукам требуется около недели, чтобы восстановить свой шелк, чтобы одних и тех же пауков можно было использовать снова и снова.

23 000 пауков необходимы для создания 28 граммов шелка естественного золотистого цвета.

В экспозицию также входит четырехметровый кусок ткани, сотканный из того же паучьего шелка, который будет экспонироваться в музее до 5 июня 2012 года.

Обратите внимание на шарф, сделанный шелковыми червями, ползающими по кусочкам картона в нашей предыдущей истории.

Вот еще детали из музея Виктории и Альфреда:

Единственный крупный текстиль в мире, созданный из паучьего шелка, будет выставлен в музее Виктории и Альберта в январе 2012 г.

Четырехметровая тканая ткань была сделана из шелка более миллиона самок пауков Golden Orb, собранных в горной местности Мадагаскара. Сотканная вручную парчовая ткань естественного золотистого цвета, на ее создание ушло более четырех лет. Он будет показан вместе с новым золотым плащом, сотканным и вышитым на Мадагаскаре, который впервые будет выставлен на всеобщее обозрение в музее Виктории и Альберта.

Подпишитесь на нашу рассылку

Ваша электронная почта

Dezeen Debate

Наш самый популярный информационный бюллетень, ранее известный как Dezeen Weekly. Рассылается каждый четверг и содержит подборку лучших комментариев читателей и самых обсуждаемых историй. Плюс периодические обновления услуг Dezeen и последние новости.

Новинка! Dezeen Agenda

Рассылается каждый вторник и содержит подборку самых важных новостей. Плюс периодические обновления услуг Dezeen и последние новости.

Дезин Дейли

Ежедневный информационный бюллетень, содержащий последние новости от Dezeen.

Dezeen Jobs

Ежедневные обновления последних вакансий в области дизайна и архитектуры, рекламируемых на Dezeen Jobs. Плюс редкие новости.

Dezeen Awards

Новости о нашей программе Dezeen Awards, включая сроки подачи заявок и объявления. Плюс периодические обновления.

Dezeen Events Guide

Новости от Dezeen Events Guide, справочника, посвященного ведущим событиям, связанным с дизайном, происходящим по всему миру. Плюс периодические обновления.

Мы будем использовать ваш адрес электронной почты только для отправки запрошенных вами информационных бюллетеней. Мы никогда не передадим ваши данные кому-либо еще без вашего согласия.