Содержание
Бумажный змей. Рассказы и сказки читать онлайн бесплатно
1234567…11
Евгений Андреевич Пермяк
Бумажный змей: Рассказы и сказки
Рассказы
Бумажный змей
Хороший ветерок подул. Ровный. В такой ветер бумажный змей высоко летает. Туго нитку натягивает. Весело мочальный хвост развевает. Красота! Задумал Боря свой змей сделать. Лист бумаги у него был. И дранки он выстрогал. Да недоставало мочала на хвост да ниток, на которых змей пускают. А у Сёмы большой моток ниток. Ему есть на чём змей пускать. Если бы он лист бумаги да мочала на хвост достал, тоже бы свой змей запустил.
Мочало у Пети было. Он его для змея припас. Ниток только ему не хватало да бумажного листа с дранками.
У всех всё есть, а у каждого чего-нибудь да не хватает.
Сидят мальчики на пригорке и горюют. Боря свой лист с дранками к груди прижимает. Сёма свои нитки в кулак зажал. Петя своё мочало за пазухой прячет.
Хороший ветерок дует. Ровный. Высоко в небо дружные ребята змей запустили.
Весело он мочальный хвост развевает. Туго нитку натягивает. Красота!
Боря, Сёма и Петя тоже бы такой змей могли запустить. Даже лучше. Только дружить они ещё не научились. Вот в чём беда.
Как Маша стала большой
Маленькая Маша очень хотела вырасти. Очень. А как это сделать, она не знала. Все перепробовала. И в маминых туфлях ходила. И в бабушкином капоте сидела. И причёску, как у тёти Кати, делала. И бусы примеряла. И часы на руку надевала. Ничего не получалось. Только смеялись над ней да подшучивали.
Один раз как-то Маша вздумала пол подметать. И подмела. Да так хорошо подмела, что даже мама удивилась:
– Машенька! Да неужели ты у нас большая становишься?
А когда Маша чисто-начисто вымыла посуду да сухо-насухо вытерла её, тогда не только мама, но и отец удивился. Удивился и при всех за столом сказал:
– Мы и не заметили, как у нас Мария выросла. Не только пол метёт, но и посуду моет.
Теперь все маленькую Машу называют большой. И она себя взрослой чувствует, хотя и ходит в своих крошечных туфельках и в коротеньком платьице.
Без причёски. Без бус. Без часов.
Не они, видно, маленьких большими делают.
Как Миша хотел маму перехитрить
Пришла Мишина мама после работы домой и руками всплеснула:
– Как же это ты, Мишенька, сумел у велосипеда колесо отломать?
– Оно, мама, само отломалось.
– А почему у тебя, Мишенька, рубашка разорвана?
– Она, мамочка, сама разорвалась.
– А куда твой второй башмак делся? Где ты его потерял?
– Он, мама, сам куда-то потерялся.
Тогда Мишина мама сказала:
– Какие они все нехорошие! Их, негодников, нужно проучить!
– А как? – спросил Миша.
– Очень просто, – ответила мама. – Если они научились сами ломаться, сами разрываться и сами теряться, пусть научатся сами чиниться, сами зашиваться, сами находиться. А мы с тобой, Миша, дома посидим и подождём, когда они это всё сделают.
Сел Миша у сломанного велосипеда, в разорванной рубашке, без башмака, и крепко задумался. Видимо, было над чем задуматься этому мальчику.
Первая рыбка
Юра жил в большой и дружной семье. Все в этой семье работали. Только один Юра не работал. Ему всего пять лет было.
Один раз поехала Юрина семья рыбу ловить и уху варить. Много рыбы поймали и всю бабушке отдали. Юра тоже одну рыбку поймал. Ерша. И тоже бабушке отдал. Для ухи.
Сварила бабушка уху. Вся семья на берегу вокруг котелка уселась и давай уху нахваливать:
– Оттого наша уха вкусна, что Юра большущего ерша поймал. Потому наша уха жирна да навариста, что ершище жирнее сома.
А Юра хоть и маленький был, а понимал, что взрослые шутят. Велик ли навар от крохотного ершишки? Но он всё равно радовался. Радовался потому, что в большой семейной ухе была и его маленькая рыбка.
Ах!
Ничего Надя делать не умела. Бабушка Надю одевала, обувала, умывала, причёсывала.
Мама Надю из чашечки поила, с ложечки кормила, спать укладывала, убаюкивала.
Прослышала Надя про детский сад. Весело там подружки играют. Танцуют. Поют. Сказки слушают.
Хорошо детям в детском саду. И Наденьке было бы там хорошо, да только не взяли её туда. Не приняли!
Ах!
Заплакала Надя. Заплакала мама. Заплакала бабушка.
– Почему вы Наденьку в детский сад не приняли?
А в детском саду говорят:
– Да как мы её примем, когда она ничего не умеет делать.
Ах!
Спохватилась бабушка, спохватилась мама. И Надя спохватилась. Стала Надя сама одеваться, сама обуваться, умываться, есть, пить, причёсываться, спать укладываться.
Читать дальше
1234567…11
Евгений Пермяк ★ Памятные узелки (сборник) читать книгу онлайн бесплатно
1234567
Пермяк Евгений
Памятные узелки (сборник)
Евгений Андреевич Пермяк
Памятные узелки
(сборник)
Евгения Пермяка по праву считают мастером современной сказки. Обратившись к народной поэзии, писатель наполнил ее новым содержанием, созвучным современности, приблизил язык сказки к современному народному языку.
Главной темой рассказов, сказов и сказок, включенных в «Избранное», является труд и утверждение высоких нравственных начал.
Содержание
Кто мелет муку
Пропавшие нитки
Про торопливую куницу
и терпеливую синицу
У кольца нет конца
Хитрый коврик
Четыре брата
Свечка
Шумливое море
Вечный король
Луна, лужица и бельмо
на вороньем глазу
О трех сердцах
Чугун и Сталь
Мелкие калоши
Счастливый прибор
Про два колеса
Новое платье королевы
КТО МЕЛЕТ МУКУ
Жил в мельничном ларе мучной червь Дармоед. Наелся он как-то свежей муки, выполз на край ларя, зевнул и спросил:
— А кто мелет муку?
— Как это — кто? — проскрежетал жернов. — Я!
— Нет, я, — проскрипела на это деревянная рабочая шестерня. — Я кручу ось, на который ты, жернов, сидишь. Значит, я и мелю муку.
— Это еще что? — заспорил главный вал мельницы. — На ком ты надета, шестерня? Не на мне ли? Не я ли мелю муку?
Тут мельничные крылья не утерпели и засвистели на ветру:
— Мы, крылья, всех вас вертим, крутим и двигаем! Значит, мы и мелем муку.
Услыхал это ветер и сильно разгневался. Рванул он дверь мельницы, выдул прочь мучного червя Дармоеда и так задул, что только крылья у мельницы замелькали.
От этого главный вал, деревянная шестерня и жернов заработали-завертелись быстрее. Веселее пошел помол муки.
— Поняли вы теперь, кто мелет муку?
— Поняли, батюшка ветер, поняли! — ответили все.
— Ой ли? — ухмыльнулся мельник. — Не всем дано понимать, кто мелет муку, кому подвластны все ветры, все воды, кто строит все мельницы на земле.
Сказал так мельник и повернул главный ветровой рычаг. Остановилась работа на мельнице. Все замерли. И жернов, и вал, и шестерни. Потом смазал мельник скрипучие места, засыпал нового зерна, выгреб смолотую муку и опять пустил мельницу.
Плавно заработали крылья. Молча завертелись главный вал и рабочая шестерня. Без болтовни, без пустого скрипа.
— Так-то оно лучше, — молвил старый мельник.
Запер на замок мельницу, пригрозил ветру пальцем: «Смотри у меня, мели!» — и пошел обедать да эту самую сказку своим внучатам рассказывать, чтобы они знали, кто мелет муку, кому подвластны все ветры, все воды, все мельницы на земле.
ПРОПАВШИЕ НИТКИ
Жила-была сварливая старуха. К тому же неряха. Стала как-то она шить. А у неряхи все нитки спутаны.
Распутывала их, распутывала нерадивая торопыга да и крикнула:
— Пропадите вы пропадом! Чтобы глаза мои не видели вас со всем вашим нитяным отродьем!
А нитки возьми да и пропади со всем своим нитяным отродьем: кофтами, юбками, платьями и бельем. Ничего нитяного в доме сердитой старухи не осталось.
Сидит старуха голышом и вопит на всю горницу:
— Батюшки-матушки, где же моя одежда?
Кинулась старуха за овчинным тулупом, чтобы себя прикрыть. А тулуп по овчинам на куски распался. Потому как овчинные куски тоже нитками были сшиты.
Мечется старуха из угла в угол, а по избе пух летает. Наволочки у подушек тоже из ниток тканые. Не стало в доме ни варежек, ни чулок, ни одеял, ни половиков. Ничего нитяного не стало.
Накинула старуха на себя рогожный куль да и давай у ниток прощения просить:
— Ниточки льняные, ниточки шерстяные, ниточки хлопковые, ниточки шелковые! Простите меня, старуху сварливую, торопливую, нерадивую.
Вернитесь в мою избу.
И так-то жалобно старуха голосит-причитает, просит, что даже нитки, испокон веков молчальницы, и те заговорили.
— Назови, — говорят нитки, — половину того, что из нас, ниток, ткется, плетется, вьется и вяжется. Тогда вернемся, простим.
— Только-то и всего? — обрадовалась старуха. — Мигнуть не успеете, назову.
И принялась старуха называть. Назвала десяток-другой нитяных изделий-рукоделий да и осеклась.
Не всякий, кто круто берет, далеко идет. Спотыкается. Останавливается. Отдыхает.
Стала старуха вспоминать, что из ниток ткется, плетется, вьется и вяжется. День вспоминает, два вспоминает — десятой доли не вспомнила.
Шелка, бархата, сукна, ковры, половики, ситцы, кружева, одеяла, скатерти. Платки, шали, шарфы, ленточки разные…
Читать дальше
1234567
КОВЕР ЭММЫ от Allen Say
1 ноября 2012 г. по mseprice
Библиографические данные:
Say, Allen.
1996. КОВЕР ЭММЫ. Бостон: Houghton Miffin Co. ISBN 9780395742945
Краткое описание сюжета:
Эмма — художница. Девушка смотрит на маленький белый коврик, подаренный ей бабушкой при рождении, и «копирует» образы, которые она видит на, казалось бы, чистом холсте внутри его ткани. Все свое детство Эмма держит ковер как защитное одеяло, увлеченная его складками, узорами и текстурами, которые почти невидимы для всех остальных. В то время как другие хвалят ее искусство и она собирает художественные награды и похвалы, Эмма настаивает на том, что в ее работах нет ничего особенного, и что она рисует только то, что видит. Когда однажды ее мать решает постирать ковер, Эмма приходит в ужас. Ее художественная тревога приводит ее в глубокую депрессию, пока она не осознает, что вдохновение повсюду, и ей не нужно спасательное одеяло, чтобы найти свой творческий путь в мире.
Критический анализ / культурные маркеры:
КОВЕР ЭММЫ, хотя на первый взгляд имеет значение о ребенке, коврике и ее искусстве, выходит далеко за рамки простого анекдота.
История Эммы о потере безопасности, важности возрождения и никогда не сдаваться. Даже в самый мрачный час детства Эммы, когда ее творчество останавливается и ее мир разрушается, читатели напоминают о существенных элементах приливов и отливов жизни. Для более молодой аудитории история Эммы — это осознание того, что безопасность сохраняется и после одеял, а творчество существует за пределами комфорта карандашей и красок. Для зрелой аудитории история Эммы — о возрождении и новом открытии: о роли слез в путешествии к возрождению. Для всех он служит простым напоминанием о том, что искусство и вдохновение можно найти в самых простых вещах.
Работа Аллена Сэя проста, с четкими линиями и яркими цветами. Произведения Сэя рассказывают историю Эммы, а картины Эммы живут своей собственной жизнью и стилем. Эти две роли различны и важны. В то время как ее воображение переполнено акварелью и воображением, повествовательное искусство Сэя почти фотографично. Эмоции, страдания и облегчение Эммы отражают ее эмоциональное путешествие, когда она обнаруживает, что творчество и вдохновение могут исходить из окружающего ее волшебного мира.
Эмма — американка азиатского происхождения с прямыми черными волосами и румяными щеками. Кроме того, азиатские животные, такие как тапир и панголин, являются предметами ее рисунков. Однако история EMMA’S RUG лишена многих других культурных маркеров. Это, собственно, и демонстрирует универсальность рассказа. Хотя это история, в которой главный герой азиатско-американского происхождения рисует азиатских животных и физически выглядит азиатом, сама история рассказывает о росте и развитии ребенка как в художественном, так и в эмоциональном плане. Это универсальная история о взрослении, отказе от детских удобств и обнаружении вдохновения для искусства, жизни и воображения в самых неожиданных местах. Мир действительно может стать чистым холстом, ожидающим наполнения детскими фантазиями.
Выдержки из отзывов:
« Впечатляющее творение, которое можно оценить по многим параметрам». (Publishers Weekly, обзор со звездочками)
«Взрослые, конечно же, проведут связь между tabula rasa ковра Эммы и проекциями ее воображения.
Читатели, которые не видят всей тонкости этой истории, все равно могут быть в восторге от акварели». (Журнал школьной библиотеки)
“ Сэй выражает Эмме уважение. Каждый посторонний почувствует ее одинокую сосредоточенность и ее силу». (список книг)
Связи:
Прочтите приветственную речь Аллена Сэя к медали Калдекотта, доступную на его веб-сайте. Вы видите что-нибудь, что может быть связано с ковром Эммы? Как вы думаете, откуда Сэй черпает вдохновение?
Подумайте о творческом опыте Эммы. Вы когда-нибудь видели искусство в неожиданных местах? Выйдите на улицу и следите за своим вдохновением. Когда вы много исследовали, выберите свое любимое воспоминание и нарисуйте картинку.
Другие книги Аллена Сэя:
- ВЕЛОСИПЕДИСТ. ISBN 9780395506523
- КАК МОИ РОДИТЕЛИ НАУЧИЛИСЬ ЕСТЬ. ISBN 978039442357
- ЧАЙ С МОЛОКОМ. ISBN 9780547237473
Нравится:
Нравится Загрузка…
Резюме и анализ романа Генри Джеймса «Фигура на ковре» – Интересная литература
Литература
Была ли великая история Генри Джеймса одной большой шуткой?
«Фигура на ковре» стала сокращением или идиомой для «ключа» к пониманию произведения писателя.
И все же история, в которой родилась эта идиома, Генри Джеймса 1896 сказка «Фигура на ковре» отказывается поддаваться легким интерпретациям или анализу. Ни мы, ни рассказчик Генри Джеймса не узнаем секрета «фигуры на ковре». Так о чем же говорит эта неоднозначная история? Историю Джеймса можно прочитать здесь.
Во-первых, краткое изложение сюжета истории Джеймса. Неназванный рассказчик рецензирует последний роман автора Хью Верикера и поздравляет себя с тем, что разгадал истинный смысл книги Верикера. Но на вечеринке он слышит, как Верикер говорит другим гостям, что рецензия рассказчика была «обычной болтовней». Когда Верекер обнаруживает, что рассказчик слышал, как он ругает свой обзор, он пытается смягчить его, говоря ему, что никому не удалось разгадать истинный смысл его произведений, но во всех его романах присутствует идея, которую он уподобляет сложной тканой фигуре на персидском ковре, дающей «секрет» или «ключ». понять всю его работу. Вдохновленный этим, рассказчик намеревается выяснить, что на самом деле представляет собой «фигурка на ковре», которая раскроет секреты работы Верекера.
Он сообщает эту новость двум людям: своему лучшему другу и сопернику, коллеге-критику по имени Джордж Корвик, и Гвендолен, начинающей писательнице. Рассказчик и Гвендолен проводят год, изучая работу Верикера, пытаясь раскрыть ее секрет, но все напрасно. Тем временем Корвик уезжает из Британии в Индию по специальной журналистской комиссии и пишет оттуда, что открыл секрет, но отказывается говорить, в чем он заключается. По пути домой он останавливается в Италии, где пишет, что встретил Верекера, и писатель подтвердил, что Корвик обнаружил его идею. Когда Корвик возвращается в Британию, он и Гвендолен женятся (у них какое-то время было понимание, но мать Гвендолен возражала против брака), и Корвик объявляет, что напишет о своем открытии в статье о работе Верекера.
Но во время своего медового месяца с Гвендолен Корвик погибает в результате несчастного случая, закончив всего несколько страниц (на которых ничего не говорится о «фигуре на ковре») своей замечательной статьи о Верикер.
Рассказчик убеждается, что Корвик должен был поделиться своим открытием со своей невестой перед смертью, и он думает жениться на овдовевшей Гвендолен только для того, чтобы раскрыть секрет! Однако у нее ничего этого нет, и вместо этого она выходит замуж за Дрейтона Дина, еще одного критика и соперника рассказчика. Тем временем Хью Верекер умер, поэтому рассказчик не может снова подойти к нему и попросить подсказку относительно решения. Гвендолен умирает при родах, и рассказчик приближается к Дрейтону Дину, но с удивлением узнает, что вдовец Гвендолен ничего не знает ни о природе секрета, ни даже о том, что это вообще секрет. Двое мужчин ломают голову над разгадкой этой тайны «фигуры на ковре».
«Фигура на ковре» предполагает множество интерпретаций, многие из которых одинаково правдоподобны. Является ли это сатирой на отношения между авторами и критиками, когда Джеймс издевается над теми критиками и рецензентами, которые на самом деле не заинтересованы в понимании работы автора, а просто хотят продвинуться по карьерной лестнице? Является ли это сатирой в моде на популярную прозу в 1890, такие как чрезвычайно успешные детективные рассказы сэра Артура Конан Дойля и Джеймса, умалчивая о решении загадки и предполагая, что может быть даже не решение, — намеренно играет с ожиданиями читателей относительно детективного рассказа.
? Мы привыкли к тому, что Шерлок Холмс разгадывает тайну и освещает нам и остальную часть истории, так что все концы с концами связаны. В рассказе Джеймса эти свободные концы действительно остаются очень свободными — мало чем отличаясь от потрепанных краев ковра, которые придают рассказу заглавную метафору.
Мы могли бы также провести связь между «Фигурой на ковре» и рассказом, опубликованным за семь лет до этого самым страшным человеком Джеймса, Оскаром Уайльдом, под названием «Портрет мистера У. Х.». Рассказ Уайльда рассказывает о попытке человека найти доказательства его собственная литературная интерпретация сонетов Шекспира, в которой сонеты, адресованные «прекрасному юноше», рассматриваются как гомоэротические стихи о конкретном человеке, мальчике-актере по имени Уилли Хьюз — «мистере У. Х.» на странице посвящения сонетов, согласно Главный герой Уайльда. Рассказы и Уайльда, и Джеймса основаны на литературной интерпретации и на поиске «ключа», открывающего творчество писателя.
Но в то время как история Уайльда содержит действие, драму и сенсацию, история Джеймса, как правило, более тонкая и сдержанная. Стоит вспомнить, что за год до публикации «Фигура на ковре» Джеймс предпринял неудачную (фактически провальную) попытку сделать себе имя как драматург, но в тот вечер его пьеса 9Премьера фильма «0068 Гай Домвилль » была встречена резкой критикой и плохими отзывами. Джеймс, не в силах оставаться на месте во время постановки пьесы, перешел дорогу и посмотрел «Идеальный муж» Уайльда , который наполнялся толпой публики. Джеймс думал, что толпа, которая бурно смеялась над остротами и фарсовым сюжетом Уайльда, была вульгарной, и он отказался от своих планов писать для театра. (Чтобы узнать больше об этом, мы рекомендуем превосходную книгу Николаса Фримена 1895: Drama, Disaster and Disgrace in Late Victorian Britain (Edinburgh Critical Studies in Victorian Culture)
.) Возможно, «Фигура на ковре» была отчасти мотивирована желанием Джеймса предложить свой в целом более продуманный и тонкий взгляд на тему, аналогичную той, с которой мы сталкиваемся в истории Уайльда.
Но это остается несколько спекулятивным. Что мы можем проанализировать в истории Джеймса, так это повествование, и это важно по двум причинам. Во-первых, его решение рассказать историю, используя рассказчика от первого лица (неназванного) критика, означает, что мы никогда не сможем узнать секрет истории: рассказчик в темноте, поэтому мы в темноте, поскольку он наш. только доступ к «правде» работы Верекера. Это все еще было бы возможно с ограниченным «всезнающим» рассказчиком от третьего лица, но есть и вторая причина, по которой повествование Джеймса от первого лица является триумфальным. Как только мы понимаем, что рассказчик Джеймса ненадежен и не особенно проницателен, мы начинаем сомневаться в других аспектах истории. Правдив ли Верекер, когда признается, что существует центральная «идея», дающая ключ к его работе? Или он дергает рассказчика за ногу? Рассказчик быстро убеждается, что Верекер говорит серьезно, поэтому он, в свою очередь, убеждает нас . Но было бы легковерным с нашей стороны принимать все, что говорит нам рассказчик, просто потому, что он принял это.
Хитрость заключается в том, чтобы проанализировать и оценить характер рассказчика через его повествование , и персонаж, который появляется, эгоцентричен, амбициозен, лишен сочувствия и обладает очень небольшим пониманием своих собратьев, как показано в его ответе на Внезапная смерть Корвика:
Я быстро обхожу вопрос об этой неприкрытой трагедии, о том, что означала для меня потеря моего лучшего друга, и завершаю свою маленькую историю моего терпения и моей боли откровенным заявлением о том, что я, в постскриптуме к моему первому письму к ней после получения отвратительных новостей спросила миссис Корвик, не закончил ли ее муж по крайней мере большую статью о Верикер. Ее ответ был таким же быстрым, как и мой вопрос: едва начатая статья была всего лишь душераздирающей запиской. Она объяснила, что наш друг, живший за границей, только что освоился, когда его прервала смерть ее матери, и что тогда, по возвращении, он был лишен работы из-за поглощенности, в которую их должно было погрузить это бедствие.
Хотя он называет смерть своего «лучшего друга» «непреодолимой трагедией», он счастлив «быстро передать» ее и то, что она «значила для меня». Достаточно справедливо, мы могли бы сказать: он хочет оставаться сосредоточенным на истории. Но в том же предложении он быстро возвращает фокус на себя: на «моё терпение и мою боль». Он также быстро выпытывает у осиротевшей вдовы информацию о работе ее покойного мужа: он закончил свою статью? Это бездумно, если не бессердечно. Затем он продолжает показывать свое истинное лицо, когда узнает в «быстром» (скорее всего, кратком и резком, учитывая характер его вопроса) ответе Гвендолен, что все, что Корвик завершил перед своей смертью, было «просто душераздирающим обрывком». Из всего, что «разбивает сердце» в связи со смертью его «лучшего друга», неспособность Корвика раскрыть секрет работы Верекера до того, как он сорвал свои башмаки, является для него самой болезненной. Это многое говорит нам о рассказчике, и это не особенно мило.
«Фигура на ковре» продолжает разочаровывать читателей, но при анализе истории Джеймса мы должны избегать встречи лицом к лицу с эгоистичными чертами рассказчика, пытаясь найти «тот самый» смысл истории.
